Кортни Лав: до и после нирваны
Ранним утром 8 апреля 1994 года в американском городе Сиэтле некий электрик пришел устанавливать новую сигнализацию в доме рок-музыкантов Курта Кобейна и Кортни Лав, но ему никто не открыл. Через окно небольшой комнатки над гаражом он увидел лежащее на полу тело. Рядом валялся карабин. Электрик, недолго думая, вызвал полицию. Вечером того же дня весь мир облетела страшная новость: 27-летний лидер группы Nirvana Курт Кобейн покончил с собой, выстрелив из этого самого карабина себе в голову.
Жизнь и смерть только на первый взгляд кажутся враждебными друг другу понятиями. Весь парадокс в том, что одно постоянно притягивает другое.
Курт родился в 1967 году в небольшом городке Абердин в 150 километрах от Сиэтла — в самой что ни на есть “одноэтажной Америке” со всеми вытекающими отсюда прелестями жизни. Абердин живет производством и продажей древесины, вот и населяют его преимущественно лесорубы. Крепкие такие мужики, мускулистые, простые, в меру сентиментальные, но мало склонные к художественным изыскам.
Курт же рос ребенком трепетным, застенчивым и, напротив, с большими фантазиями. У него было несколько школьных наград за успехи в рисовании и дизайне, да и склонность к музыке обнаружилась довольно рано. А вместе с ней пришло до одури отчетливое понимание, что разделить свои артистические устремления попросту не с кем.
К тому же, когда мальчику было лет семь, его родители развелись, усугубив и без того тугой клубок психологических проблем, с самого детства опутавший будущего лидера “Нирваны”.
В подростковом возрасте Курт пытался по-своему бороться с “демонами”, выплескивая не нашедшую выхода энергию в отчаянных припадках разрушительства: время от времени он влезал в первый попавшийся дом, крушил там все, что попадалось под руку, и уходил, ничего с собой, заметим, не прихватив. Не из-за того, что считал воровство грехом, но главным образом потому, что приобретать был в принципе не склонен.
Создавая свое учение о власти бессознательного, Фрейд поначалу, как известно, во главу угла настойчиво ставил лишь один инстинкт – продолжения рода. Однако ближе к концу жизни он внес в это утверждение существенные коррективы, признав могущество еще одного влечения.
“После долгих сомнений и колебаний, — писал Фрейд, — мы решились принять лишь два фундаментальных инстинкта: Эрос и инстинкт разрушения. Цель первого – устанавливать все большие единства, а тем самым сохранять, то есть связывать. Цель второго, напротив, — разлагать связи и тем самым разрушать вещи… Поэтому мы его называем также инстинктом смерти”.
У Курта Кобейна этот второй “основной инстинкт” был, видимо, в крови. Трое его дядек – как по отцу, так и по материнской линии – покончили жизнь самоубийством. Когда к ним присоединится Курт, его вдова Кортни Лав в отчаянии назовет самоубийство “наследственной болезнью и семейным проклятием Кобейнов”.
Бадди Холли, Джанис Джоплин, Элвис Пресли, Джимми Хендрикс, Сид Вишес, Джим Моррисон, Фредди Меркьюри… Все они были рок-звездами, и все ушли из жизни молодыми. Мать Курта Кобейна называла этот ареопаг не иначе как “клубом дураков”, в который, дескать, вступил и ее сын. Однако небезызвестный Сева Новгородцев, знаток рок-н-ролла и большая умница, заметил по этому поводу одну существенную вещь: “Действительно, миф рок-н-ролла, чего уж там говорить, питается безвременными кончинами народных кумиров. Однако герои эти, как правило, погибали от излишеств, от избытка: избытка веселья, автомобильной скорости, питья, наркотиков… Они у жизни брали вперед, авансом, потому как получки им было мало. Другими словами, они были жизнелюбами, хоть и чрезмерно. Курт Кобейн же жить не хотел — он хотел умереть”.
Впрочем, Курт, выросший в стране, где успех является смыслом жизни и национальным культом, не дал себе зачахнуть в богом забытом Абердине. Закончив школу, он еще немного послонялся по родному городу, подрабатывая тут и там. А затем познакомился с парнем по имени Крис Новоселик, найдя в нем наконец родственную себе музыкальную душу. Курт и Крис сначала играли в чужих группах, потом сколотили свою, их демозапись услышал некий продюсер… В общем, все закрутилось.
По настоянию продюсера поменяли название: группа Курта теперь называлась Nirvana. С 1988 по 1991 год они колесили по всей Америке, стремительно вербуя себе преданных фанов. А потом вышел альбом Nevermind, и Nirvana зазвучала на весь мир.
В это же время у Курта начался бурный роман с панк-звездой Кортни Лав.
Кортни (настоящее имя – Лав Мишель Харрисон) в противоположность Кобейну вышла из интеллектуально-богемной среды: ее отец – издатель, автор биографии знаменитой группы Greatful Dead, мать – психотерапевт. Имя Лав – Любовь – досталось ей в наследство от хипповской юности родителей.
Детство Кортни вспоминала как сплошной кошмар, поскольку в социум вписывалась крайне трудно, а в юности имела постоянные стычки с законом. Неожиданно свалившееся на юную скандалистку бабушкино наследство оказалось как нельзя кстати: с деньгами в кармане Кортни тут же отправилась путешествовать. Объехав пол-Америки, обосновалась в Сан-Франциско, потом бабкины деньги закончились, и Кортни снова двинулась в путь – от Лос-Анджелеса до Аляски. Играла в разных коллективах, не гнушалась и стриптизом, а в 1989 году – почти одновременно с Кобейном – сколотила женскую панк-группу Hole.
Курт и Кортни познакомились еще в 80-е, и Лав сразу разглядела в нем что-то, что ее и притягивало, и тревожило одновременно. “Пальцы у него красивые”, — задумчиво заметила она в разговоре с Новоселиком. И послала Курту “подарок со значением” — красивую коробку в форме сердца, перевязанную трогательной ленточкой. В коробке были морские камни, ракушки и кукольная мебель. Так, иносказательно, она предложила Курту построить общий дом. Курт отозвался не сразу, их дороги петляли вдали друг от друга еще несколько лет, однако в 1992 году Курт и Кортни наконец поженились.
Рок-музыка и брак – вещи мало совместимые, и Кобейна, конечно, беспрестанно спрашивали, что толкнуло его на этот странный шаг. Кобейн усмехался и говорил: “Кортни – чемпионка мира по е…”. Кортни и Hole вторили ему со сцены лозунгами типа: “Home fucking is killing prostitution” (“Домашний секс уничтожает проституцию”).
Однако за этой вполне понятной демонстрацией цинизма, скорее всего, скрывалось нечто большее. Мать Курта, которая поначалу, конечно, отнеслась к Кортни с предубеждением и довольно долго считала, что именно жена принесла в жизнь ее сына наркотики, после его смерти говорила: “В Кортни есть все то, чего так не хватало Курту. И, наоборот, у Курта было то, чего так страстно хотела Кортни: великий музыкальный талант. Поэтому они и любили друг друга так сильно. Он был не от мира сего, его влекли другие миры, а она стремилась покорить этот мир”.
Наркотики вошли в жизнь Курта Кобейна еще в Абердине. В биографии Nirvana, вышедшей в 1993 году, Курт довольно откровенно высказался о своем к ним пристрастии (к тому времени это был уже героин), отчасти объясняя его страшными, изматывающими болями в желудке, от которых его годами безуспешно лечили лучшие американские врачи. Не исключено, что эти неотступные боли носили психосоматический характер и именно поэтому не давались медицине. Успех, возведенный в культ в масштабах целой нации, диктует стиль жизни, но мстит жестоким неврозом каждому, кто органически не может ему соответствовать. Вот и Курту собственное тело мстило за внутренний разлад, обозначая все углублявшуюся пропасть между нарастающим внешним успехом и сильнейшим инстинктом саморазрушения.
Кортни, как могла, пыталась удержать его на краю, но при этом сама то и дело рисковала сорваться вниз. Алкоголь и героин были неотъемлемой частью их семейной жизни, и, в общем, никто бы не удивился, если бы эта пара повторила страшный путь Сида Вишеза и Нэнси Спанжен. Сид (легенда панка, бас-гитарист группы Sex Pistols), как известно, в наркотическом угаре зарезал свою нежно любимую подругу (танцовщицу и тоже наркоманку со стажем), а вскоре после суда и сам умер от передозировки.
Интересно, что в 1986 году Кортни пробовалась на роль Нэнси Спанжен в знаменитом фильме Алекса Кокса “Сид и Нэнси”, но в итоге сыграла лишь второстепенную роль Хлои. Однако ярлык “Сида и Нэнси 90-х” и без того прочно приклеился к Кобейну и Лав. Наверное, обычного человека эта аналогия должна была бы напугать, но Курту и Кортни, казалось, все было нипочем. Более того, их излюбленной шуткой было регистрироваться в отелях как “мистер и миссис Саймон Ричи” (настоящее имя Сида Вишеза)…
В 1993 у них родилась дочка – Фрэнсис Бин. Газеты развернули против знаменитого панк-семейства отвратительную кампанию, утверждая, что Кортни кололась даже будучи беременной и Фрэнсис родилась наркоманкой. Под влиянием этой травли правозащитные организации едва не лишили Кортни родительских прав, однако она дралась не на жизнь, а на смерть и отстояла-таки дочку.
Девочка действительно родилась абсолютно здоровой. Лав не только сама отказалась от наркотиков, но и Курта убедила начать лечение. Он лег в клинику одновременно с женой: она рожала, он – боролся с героином…
Однако героин победил. Через год, в марте 1994-го, во время поездки в Рим Курт принял большую дозу наркотика на фоне сильного транквилизатора и впал в кому. Кортни, на день улетевшая по делам в Лондон, по возвращении нашла его на полу без сознания.
Через несколько дней Кобейн, вопреки опасениям врачей, все же оклемался. Но по возвращении в Америку приобрел на имя своего приятеля тот самый карабин…
5 или 6 апреля (точную дату установить так и не удалось) он сел у окна, принял наркотик и выстрелил себе в левый висок. Выстрел разнес ему полголовы, и опознать Курта смогли лишь по отпечаткам пальцев. Курту Кобейну было уже безразлично, что останется от его знаменитого лица.
«Я — рассеянный и угрюмый человек, страсти во мне совсем не осталось, пропало ощущение музыки, я несколько лет ничего не писал, много лет не проходит чувство вины. Притворяться больше не могу — это хуже всего. И жить больше тоже не могу, мне просто неинтересно…»
Эту прощальную записку Курта Кобейна его вдова Кортни Лав зачитала на панихиде. А потом вдруг не выдержала и закричала: “Это хуже всего – вот так трусливо уходить из жизни! Сволочь ты! Сволочь!!!”
Толпа очень любит своих героев. Особенно мертвых. Третья – и последняя – пластинка Nirvana под названием In Utero (“Внутриматочный”) мгновенно стала лидером продаж: даже те, кто не был поклонником живого Курта, стремились урвать хоть кусочек “уходящей натуры”.
А спустя неделю вышел новый альбом группы Hole. Он назывался Live Through This – “Пережить это”. И тоже вскоре стал платиновым. С этого момента началась совсем другая, новая Кортни Лав, новая жизнь, новая слава, новый успех.
Началась она, впрочем, не сразу. Перед тем как сменить имидж, набраться сил и по-новому повернуть собственную жизнь, Кортни Лав полгода провела в наркотическом полузабытье.
Но “основной инстинкт” у нее был иной, чем у Курта. Она хотела жить.
Через два года после смерти мужа, в 1996-м, Кортни Лав заставила говорить о себе как о сильной, многообещающей киноактрисе, сыграв в знаменитом фильме Милоша Формана “Народ против Ларри Флинта”. Номинацию на “Золотой глобус” принесла ей роль Алтеи – жены порномагната Ларри Флинта, эпатажной, нежной, вульгарной и загадочной. Алтею погубили наркотики и СПИД.
Как знать, возможно, сыграть эту роль так, как она ее сыграла, Кортни Лав заставил смутный комплекс вины. Нет, не за то, что она, как утверждали злые языки, стала причиной самоубийства Кобейна. А только за то, что выжила.
Возможно, в фильме Формана Кортни просто прожила другой вариант – судьбу Алтеи Флинт, судьбу Нэнси Спанжен, которую она не повторила.
Сегодня Кортни Лав известна не только как вдова Курта Кобейна, но и как интересный музыкант, отличная актриса, заметная фигура шоу-бизнеса. А еще она мама Фрэнсис Бин, которую называет своей лучшей подругой.
Когда говорят о Кортни Лав, часто срываются либо в раздражение и злобу, либо в ненормированный пафос жизнеутверждения: выстояла, пережила, сильный характер, железная воля…
Когда – да простят мне этот невыносимо избитый, но зато вечный образ! — стебель разрывает асфальт, он не думает о том, что ему надо выстоять и пережить. Он просто растет, противопоставляя камню терпение и гибкость, а смерти – жизнь.